О многообразии форм

– …Я ей говорю, Света, так что ты не выселишь их из своей квартиры-то? – рассказывает про подругу пятидесятисемилетняя Людмила Николаевна. – Гони их на съем или куда угодно! А она – как я выгоню, дочь с детьми тут прописана. Только ждать, когда сами съедут!.. Хотя я считаю, ждать бесполезно. Восемь лет почти с матерью живут, двоих детей родили. А перед пандемией, ты только не падай – кредит взяли на машину! Совсем сдурели, да? Ни кола, ни двора, ни метра своего квадратного нигде. Но машина нужна, как же! Они же не нищеброды безлошадные…

Светлане Ивановне, подруге Людмилы, под шестьдесят, ее дочери Тамаре тридцать четыре. Живут они в небольшой двухкомнатной квартире в панельном доме. Треть квартиры принадлежит дочери, остальное – матери. Восемь лет назад Тамара вышла замуж, мужа привела на эту же жилплощадь.

– Тамара в школе работает, учитель труда у девочек! – рассказывает Людмила Николаевна. – Причем, даже не на полную ставку. Зарплата у нее не шикарная. А муж ее, тот и вовсе… фрилансер!

– …У бабушки только и родственников-то осталось, что я и сестра: отца нашего, ее сына, уже нет, а с невесткой отношения у них сразу не сложились! – рассказывает тридцатидвухлетняя Татьяна. – Ей семьдесят шесть исполнилось, ну, тяжело уже одной, конечно. Мы с мужем помочь особо не можем – у нас ребенок, ипотека, живем далеко, в Подмосковье. Денег нет, и физически тоже не наездишься. А вот сестра снимает квартиру в Москве, недалеко от бабушки. Одно время все рядом с ней крутилась, помогать даже взялась, а потом они поссорились, и как отрезало. Бабушка теперь звонит мне, плачет. Не справляюсь уже, говорит…

С младшей сестрой Натальей близости у Татьяны нет, и что там произошло между ней и бабушкой, доподлинно неизвестно. 

– Бабушка, надо сказать, тоже не ангел! – объясняет Таня. – Особенно сейчас, в старости. Быстро раздражается, нового ничего не приемлет, обожает поучать, как надо жить. Видимо, и к Наташке стала лезть с советами. Ей не нравится, что она в двадцать семь живет с парнем, замуж не выходит, ребенка не рожает. Вот, видимо, чтобы это не слушать, Наташка и отморозилась, хотя до этого они нормально общались…

– Мы с мужем этот дом построили четыре года назад! – рассказывает пятидесятитрехлетняя Вероника Владимировна. – Вбухали, конечно, просто прорву денег, но зато все сделали под себя, так, как мечтали. Теперь живем за городом и радуемся. Городскую квартиру фактически оставили дочери. Пару лет назад Ирочка стала встречаться с молодым человеком, в прошлом году как раз перед пандемией они съехались, жили вместе. А этой весной наконец зарегистрировали брак…

Новоприобретенный зять Сергей Веронике Владимировне и ее мужу нравится. Парень домашний, спокойный, явно неглупый, не лентяй и не урод. А самое главное, к Ирине относится хорошо. Заботится, встречает, провожает, помогает донести сумки.

Своего жилья у Сергея нет, у родителей двухкомнатная квартира, после того, как Сергей съехал к Ирине, они остались там втроем с младшим сыном-студентом. 

– …Съездили мы с мужем, посмотрели эту квартиру – прямо то, что надо! – рассказывает тридцатипятилетняя Зоя. – Все как мы мечтали, а самое главное, по деньгам недорого… Решили – берем. Муж оговорился, что сделка будет в следующий вторник. Я говорю, я тогда Антошу няне закину, поедем с тобой оформлять покупку. А муж мне так буднично сообщает – да твое присутствие и не нужно, мол, я на маму хочу все оформить. Я аж дар речи потеряла. А он заявляет: ну, у тебя есть свое жилье, а у меня нет, это неправильно!.. Каково? На деньги, которые мы копили в браке, он собрался покупать «свое»…

Зоя и Константин в браке восемь лет, воспитывают шестилетнего сына, живут с самого начала в квартире Зои, которую та получила от бабушки как раз незадолго до своей свадьбы. Надо сказать, квартира-однушка была в неважном состоянии, ремонта не знала много лет, как бы еще не десятилетий. Полированный сервант, шифоньер, старенькие половички на дощатом полу – все было как при бабушке.

– В воскресенье погода была хорошая, я с утра позвонила Любе, ну, бывшей невестке, договорились, что я внучку возьму погулять на площадке, – рассказывает пятидесятивосьмилетнии Анна Георгиевна. – Пришла за ребенком. Выводят мне ее в зимних сапогах… Я говорю, Люба, может, на ножки что-то полегче надеть, там восемнадцать градусов на улице, жарко будет. А она мне отвечает – так нет ничего легче! Только чешки и зимние сапоги. Прошлогодние кроссовки малы, а новые я смогу купить только перед первым мая, когда оплату за работу получу…

Сын Анны Георгиевны развелся с женой почти год назад. Это был странный брак – поженились по причине беременности, но семьи как таковой создать не смогли. Развелись, когда ребенку был год, по обоюдному желанию. Бывшая невестка Люба после развода уехала с дочкой в небольшую однокомнатную квартиру, принадлежащую ее родителям.

– Сын с Верой развелся два года назад! – рассказывает шестидесятилетняя Зинаиды Николаевна. – Я его, конечно, тоже не оправдываю: пока жена сидела с детьми, завел любовницу. Но, с другой стороны, я уверена: если семья рушится, виноваты двое! Это раз. А второе – ну и что теперь бесконечно копаться в этой ране, злиться, страдать? Ну, случилось в жизни не самое приятное – надо отпустить и жить дальше, мыслить позитивно! Ну а уж детям рассказывать про то, какой их отец подлец, и вовсе, я считаю, дно! Зачем? Ни к чему хорошему это не приведет…

Вера – бывшая невестка Зинаиды Николаевны, мать двух ее внучек, которым сейчас четыре с половиной и шесть лет. Развелись супруги по довольно банальной причине – муж Веры, Эдуард, встретил другую женщину. При этом, как многие неверные мужья, долгое время морочил жене голову. Она ему доверяла, и зря. Под конец муж обнаглел так, что даже уже и переписку свою не прятал.

В итоге Вера, конечно, наткнулась на нее в незакрытой вкладке на домашнем компьютере.

– …Наша бабушка – человек пожилой, ее уже не переделаешь! – рассказывает тридцатитрехлетняя Татьяна. – Все должно быть по правилам, и точка. Мы с сестрой в гости приезжаем и чувствуем себя как в школьном лагере – подъем в восемь, отбой в одиннадцать, обед строго по расписанию! А мы ведь уже на четвертом десятке… Особо бабушку ни во что не посвящаем, информацию о себе выдаем по минимуму. Плохого точно не рассказываем, чтобы не расстраивать…

Бабушке, Нине Владимировне, семьдесят семь лет, и в семье ее уважают и побаиваются. 

– Мама всю жизнь, кажется, ее слушалась! – рассказывает Татьяна. – На дачу к ней они с отцом каждое лето ездили помогать, хотя терпеть эту дачу не могли. Но бабушка говорила – надо, значит, надо. С бабушкой советовались по всем вопросам – купить ли автомобиль, например, сделать ли ремонт, или куда ехать семьей в отпуск. Это при том, что родители жили самостоятельно, на свои, работали в Москве, а бабушка жила в Подмосковье… Бабушка считала, что машина им не нужна – и у них долго ее не было. Потом купили, так мама, помню, вместо радости все переживала – «ох, бабушка ругаться будет, зачем купили!» А было родителям уже хорошо за тридцать…

– …Матери шестьдесят один, отец на год старше, вместе сорок лет прожили! – рассказывает тридцатипятилетняя Нина. – И совсем не душа в душу. Никогда не понимала, почему мама держалась за этот брак. Отец – человек очень тяжелый, с замашками нарцисса и тирана. Все должно быть только по его! Мы с братом и пикнуть боялись, когда папа был дома, хотя физически он никого пальцем не трогал. И так слушались его беспрекословно…

– Понятно…

– Ну вот, а четыре месяца назад позвонил брат. Родители разводятся, говорит, причем, по инициативе матери. Квартиру уже выставили на продажу, деньги поделят пополам. Брат обещал отца, так и быть, взять на себя, квартиру ему купить, ну а с матерью, говорит, извини, тебе придется что-то решать. Бери ее к себе. В первый момент я, конечно, чуть не упала вообще: куда к себе-то? У нас двушка в ипотеке и двое детей. Да и муж у меня вряд ли согласится. Не для того ипотеку платим десятый год, чтобы в итоге оказаться в двушке впятером с тещей…

– Мама позвонила, говорит, знаешь новости? Юля квартиру купила! – рассказывает тридцатипятилетняя Полина. – Я даже не поняла сначала, о ком она, говорю, какая Юля? Оказывается, наша Юля, тетиНадина дочка. Разведенка с двумя детьми и копеечной зарплатой, которой мы помогаем всей семьей! Продукты ей подбрасываем и детскую одежонку, потому что она на грани нищеты последние несколько лет. Без ипотеки, без всего, накопила и купила, вот так вот… Молодец, чо! А мы лохи! Сидим в съемных квартирах, в ипотеках и помогаем миллионерам…

Юлия – двоюродная сестра Полины, они с детства ,были очень близки, поскольку выросли вместе. Кроме того, и старшие дети у них ровесники, поэтому много общего, и всегда есть, что обсудить. Пять лет назад Юля, на тот момент беременная вторым ребенком, перед самыми родами развелась с мужем, который вдруг встретил женщину всей своей жизни. Старшему ее сыну на тот момент было шесть лет, Юля с ним переехала к родителям в двушку, где за пару дней до родов получила на руки свидетельство о разводе.

Через полгода после родов мать Юли, тетя Надя, вышла на пенсию и стала сидеть с внуками, а Юля пошла работать и зарабатывать.

– …Мне тут говорят – у матери твоей депрессия, наверно, а я прекрасно знаю, что никакой депрессии там нет и в помине! – рассказывает двадцатишестилетняя Ольга. – С депрессией люди лежат лицом к стене и ничего делать не могут, а она бодрячком, смеется, острит! Ночевала я тут у них недавно, среди ночи, слышу, мать встала и потопала к холодильнику. Выхожу следом, спрашиваю, мам, ты что тут делаешь? Ой, я попить! А сама уже пирожное из холодильника тянет…

Ольгиной маме пятьдесят два года, в прошлом году она потеряла работу, с тех пор сидит дома. Хотя говорит, что вроде бы чего-то ищет, Ольга не очень в это верит. Мама живет вдвоем с Ольгиным папой, который ее и содержит, так что голодная смерть женщине не грозит.

Поэтому Анна Федоровна работу ищет не спеша и вдумчиво. Выбор, к сожалению, невелик. На сидячие вакансии ее никто не зовет, а на простые работы, типа уборки, мойки, сбора заказов, доставки – она и сама не идет. Не потому, что ленится, а потому, что боится не справиться физически.