О многообразии форм

– …И вот три года назад, меньше чем за месяц до родов, они остались на улице! – рассказывает про дочь и зятя пятидесятилетняя Тамара Игоревна. – Хозяин съемной квартиры срочно продал свое жилье, новая собственница три дня дала на выезд, вот так. А у них денег ни копейки. За роды заплатили как раз, вещи купили, на переезд же не рассчитывали совсем… Стали смотреть однушки и студии по своим финансам, а там тихий ужас, дочь говорит. Страшно новорожденного в такое жилье везти…Я и предложила им переехать в мою квартиру, по крайней мере, пока, до родов. А там видно будет…

У Тамары Игоревны две квартиры, хорошие равноценные двушки в разных районах столицы, обе достались давно по наследству. В одной женщина живет, вторую сдавала в аренду. Дочь Лариса прописана с матерью в одной из квартир, но собственных квадратных метров не имеет

Ларисе сейчас двадцать шесть, она замужем, сидит в декрете с дочкой, которой скоро будет три.

– Полгода назад, по осени, у нас с мужем сложный период был в материальном плане, прямо черная полоса! – рассказывает тридцатитрехлетняя Инна. – Его подставили по работе, пришлось уйти буквально одним днем, без всяких пособий. Да еще хорошо, что хотя бы ноги унес, могло закончиться все гораздо хуже. У нас ипотека, маленький ребенок, я в декрете, запасов на пару месяцев от силы. Муж кинулся искать работу, а не так-то это просто. Один облом, второй, третий… В общем, в ноябре его увозят на скорой, инфаркт, это в тридцать пять-то лет…

– Да уж, и правда черная полоса…

– В общем, все деньги я выгребла, что были, и сунулась к маме за помощью. Говорю, буду на работу выходить, а Насте сад дадут только через год, ты не могла бы посидеть? Она стала тянуть – ну, вот, ты понимаешь, если бы пару часов, да в неделю раз, то я бы и посидела, а каждый день, с утра до вечера, прямо и не знаю… Ладно, говорю, все понятно, вопрос снимается. 

– …С первым мужем развелись, потому что детей у нас не было! – рассказывает тридцатипятилетняя Ирина. – Сначала сами не хотели. Жили для себя, путешествовали, на ноги становились. После тридцати стали пытаться забеременеть. Почему-то я наивно думала, что уж с этим-то точно проблем у меня не будет, тщательно предохранялась всю юность, очень не хотела, как бабушка моя говорила, «принести в подоле». Но забеременеть оказалось непросто! Почти четыре года мы пытались, по врачам, конечно, ходили, обследовались. Бесполезно! 

– А в ком причина? Что врачи сказали?

– А непонятно, в ком причина. Оба здоровы, а детей нет, врачи только руками разводили. У меня даже бумажка осталась, где черным по белому диагноз написан – бесплодие неясного генеза… В итоге муж сделал ребенка с другой женщиной. Мы развелись, я собрала вещи и уехала к родителям. 

– Я эту однушку в Москве в наследство получила десять лет назад, совершенно неожиданно, от бездетной родственницы! – рассказывает шестидесятилетняя Маргарита Михайловна. – Сначала думала продать, но сын старший попросил разрешения пожить в ней некоторое время: он как раз институт заканчивал тогда, здесь у нас, в областном центре, и захотел в Москву, раз жилье там появилось. Ну, я и отдала ему ключи. Подумала, продать всегда успеем, недвижимость только дорожает всегда, пусть стоит, тем более, коммуналку сын платить будет…

Детей у Маргариты Михайловны двое: тридцатичетырехлетний сын Олег и дочь Вика, летом ей будет двадцать пять. Живут они в регионе в шестистах километрах от столицы. Виктория работает учительницей на малой родине, в столицу не рвется. Олег все так же живет в Москве в маминой однушке. Работает, копит на свое жилье.

Правда, копит без фанатизма: в столице столько соблазнов. Машину купил, раньше много путешествовал, последний год, правда, по понятным причинам сидит дома. Хотя по осени на море они со своей девушкой Яной все-таки выехали, как же без этого.

– …Я, в принципе, готова была к тому, что первый год в садике ребенок будет болеть, но не так же! – рассказывает тридцатилетняя Ольга. – В этот раз даже до группы не дошли! В среду ходили к врачу, все нормально, выписались с больничного. В четверг стали, чтобы идти в сад – у дочки снова температура тридцать восемь. Ну вот как? Я в шоке вообще… Врач пришла, говорит, забирайте ребенка на лето из сада и везите на море, укрепляйте иммунитет!

У Ольги обычная семья – муж, ребенок, ипотека. В прошлом году дочке исполнилось три года, декрет закончился, Ольга вышла на работу, а малышка пошла в сад.

– Весь год только и делали, что лечились, я не знаю, пару недель наберется у нас в саду или нет! – вздыхает Ольга. – Это хорошо, что мама моя сидела от и до, я больничных почти не брала. А так бы и не знаю, как справлялись, на работе держать бы меня никто не стал, конечно. А не работать тоже нельзя – деньги нужны…

– …Десять месяцев прошло после маминого инсульта, – рассказывает тридцатипятилетняя Татьяна. – Все это время лечим ее и восстанавливаем: массажи, ЛФК, реабилитационный центр… Все на нас с мужем. Забрали ее, естественно, к себе, одна она сейчас жить не может, и вообще не понятно, будет ли лучше. Врачи очень аккуратно строят прогнозы, конкретного ничего не говорят…

У Татьяны и ее мужа две дочки – младшие школьницы, и двухкомнатная квартира в ипотеку. До того, как с мамой случилась беда, жили размеренной жизнью: оба работали, муж на пятидневке, Таня два через два, получали зарплаты, платили свой кредит. Экономили, но на гречке не сидели. С детьми помогали бабушки – больше, конечно, Танина мама, но и свекровь частенько была на подхвате. Два-три раза в неделю, когда у Тани выпадали смены, нужно было забрать девчонок из сада/школы, привести домой, покормить, посидеть с ними до вечера, до прихода отца.

Жили все рядом, в одном районе, так что особого труда это не составляло.

С маминой болезнью, конечно, мир раскололся на до и после. 

– Мать с отцом развелись, когда мне было одиннадцать, а сестре только исполнилось два года! – рассказывает двадцатитрехлетняя Ульяна. – Банальная причина – папаша встретил прекрасную фею, сравнения с которой наша мать не выдержала. Ну, где-то это закономерно было. Мать много лет сидела дома, еще даже до рождения сестры, не особенно следила за собой, а после вторых родов ее неслабо так разнесло… В общем, он ушел благородно: квартиру оставил матери. Один нюанс: квартира-то была в ипотеке, которую они взяли незадолго до развода. Само собой разумеется, кредит папаша тоже оставил нам – вместе с квартирой…

…До одиннадцати лет жизнь Ульяны была просто замечательной: отец неплохо зарабатывал, отправлял их с матерью на море, одевал, баловал. Ульяна хорошо училась, с удовольствием занималась танцами, делала успехи, побеждала в конкурсах, с тех счастливых пор у нее остались десятки медалей и грамот. Поездки на соревнования, костюмы, занятия родители оплачивали, не скупясь. 

Ульяну возили в хорошую гимназию, дарили подарки типа смартфона или ноутбука, развлекали и опекали.

– …У бабушки только и родственников-то осталось, что я и сестра: отца нашего, ее сына, уже нет, а с невесткой отношения у них сразу не сложились! – рассказывает тридцатидвухлетняя Татьяна. – Ей семьдесят шесть исполнилось, ну, тяжело уже одной, конечно. Мы с мужем помочь особо не можем – у нас ребенок, ипотека, живем далеко, в Подмосковье. Денег нет, и физически тоже не наездишься. А вот сестра снимает квартиру в Москве, недалеко от бабушки. Одно время все рядом с ней крутилась, помогать даже взялась, а потом они поссорились, и как отрезало. Бабушка теперь звонит мне, плачет. Не справляюсь уже, говорит…

С младшей сестрой Натальей близости у Татьяны нет, и что там произошло между ней и бабушкой, доподлинно неизвестно. 

– Бабушка, надо сказать, тоже не ангел! – объясняет Таня. – Особенно сейчас, в старости. Быстро раздражается, нового ничего не приемлет, обожает поучать, как надо жить. Видимо, и к Наташке стала лезть с советами. Ей не нравится, что она в двадцать семь живет с парнем, замуж не выходит, ребенка не рожает. Вот, видимо, чтобы это не слушать, Наташка и отморозилась, хотя до этого они нормально общались…

– …Матери шестьдесят один, отец на год старше, вместе сорок лет прожили! – рассказывает тридцатипятилетняя Нина. – И совсем не душа в душу. Никогда не понимала, почему мама держалась за этот брак. Отец – человек очень тяжелый, с замашками нарцисса и тирана. Все должно быть только по его! Мы с братом и пикнуть боялись, когда папа был дома, хотя физически он никого пальцем не трогал. И так слушались его беспрекословно…

– Понятно…

– Ну вот, а четыре месяца назад позвонил брат. Родители разводятся, говорит, причем, по инициативе матери. Квартиру уже выставили на продажу, деньги поделят пополам. Брат обещал отца, так и быть, взять на себя, квартиру ему купить, ну а с матерью, говорит, извини, тебе придется что-то решать. Бери ее к себе. В первый момент я, конечно, чуть не упала вообще: куда к себе-то? У нас двушка в ипотеке и двое детей. Да и муж у меня вряд ли согласится. Не для того ипотеку платим десятый год, чтобы в итоге оказаться в двушке впятером с тещей…

– …Это твоя квартира, говорит мне родители, делай там все, что угодно! – рассказывает двадцатисемилетняя Лариса. – Заезжай, живи, ремонтируй под себя. Я им отвечаю, ну и прекрасно, раз моя квартира, давайте оформим ее на меня. И вот тут началось кино. Родители просто в шоке, что я вообще этот вопрос подняла. Да какая тебе разница, на кого эта квартира оформлена, мол. Ты единственная дочь! Все тебе достанется в любом случае… потом когда-нибудь! Мы с отцом с собой не заберем ничего…

– Понятно. Наследства, говорят, жди?

– Ага. Причем еще с обидой такой на меня! Они пока никуда не собираются вроде как, а я уже о чем-то таком думаю, нахалка! Дурдом… В общем, никто ничего не хочет переоформлять – живи, мол, просто так, это твое, мало ли что в документах написано, не обращай внимания. А я так не хочу! Я в съемной квартире больше хозяйкой себя чувствую, чем в этой, родительской…

…Квартиру, о которой идет речь, мать Ларисы недавно получила по наследству, и тут же предложила дочери. Сейчас Лариса снимает комнату в квартире с двумя девушками-студентками, копит первоначальный взнос, планирует брать ипотеку. Честно говоря, накопления идут не так быстро, как хотелось бы. Снимая жилье, много откладывать не получается.