Семья ест картошку, а дочь с зятем за закрытой дверью – черешню и деликатесы

– …А мне обидно: как так? – делится пятидесятисемилетняя Юлия Ильинична. – Едят в своей комнате и даже не предложат… Вот вчера приехали с работы в восемь вечера, мы на кухне сидели – я, Денис и Олег. Заглянули к нам, поздоровались. Я говорю, есть с нами будете? У меня картошка с курицей жареной, можно салат еще подрезать. «Ой, нет, спасибо, мы не хотим, чаю нальем и все!». Ушли к себе… Утром встаю, в помойном ведре коробочки из-под суши, косточки черешневые – это они килограмм точно, сволочи, сожрали втихую – и обертки от шоколадки! Полведра мусора…

– Понятно, пировали, значит, за закрытой дверью вчера?

– Ага… Стою утром, жарю своим мужикам яичницу, смотрю, Надежда выплывает из своей комнаты. Говорю, привет, как дела, как здоровье, животы-то не прихватило у вас, нормально все? А то ж ведь вот черешню даже не моете перед употреблением. Осторожней, говорю, с этим!.. И хоть бы извинилась, нет! Ни слова. Нос задрала и пошла в ванную, как так и надо…

У Юлии Ильиничны довольно большая семья, точнее, даже две семьи: двадцатидевятилетняя дочь от первого брака Надежда с зятем Иваном и они – второй муж, Денис Дмитриевич, и их сын-студент Олег. Живут они все вместе в трехкомнатной квартире, в свое время доставшейся Юлии Ильиничне по наследству. Надежда вышла замуж два года назад, сначала они с мужем снимали комнату, а потом взяли квартиру в строящемся доме. 

– Мы с мужем подумали и позвали их к себе, пусть поживут, пока дом не сдастся, накопят на ремонт, – объясняет Юлия Ильинична. – Они согласились, переехали. По договору у них сдача дома должна быть уже этим летом, но в связи с пандемией стройка затягивается, и ключи дадут теперь не скоро. В лучшем случае к Новому году, может, а то и еще позже. Не знаю теперь, как мы вместе доживем…

Сначала было все довольно неплохо.

С молодой семьей договорились сразу: в уборке участвуете наравне, на коммуналку деньги сдаете в общий котел. Юлия Григорьевна попыталась продавить общее питание, но есть с родителями молодые отказались наотрез – и сдавать деньги на питание, соответственно, тоже. 

– Может, это и логично: целые дни они на работе, утром не завтракают, пьют только кофе, вечером приходят поздно и от моей еды отказываются, – рассуждает Юлия Ильинична. – Максимум нальют себе в кружки кипятка из чайника и уходят в свою комнату. А потом я стала замечать в ведре по утрам просто горы «не нашего» мусора… Смотрю, а ребята-то себе ни в чем не отказывают! Фрукты, ягоды покупают, готовую еду – и точат это все за закрытой дверью…

Юлия Ильинична с мужем и сыном живут довольно скромно: она – пенсионерка, сын тоже еще толком не работает, время от времени подрабатывает, при этом занимается спортом, и аппетит у него, надо сказать, отменный. Денис Дмитриевич еще не пенсионер, в пандемию потерял работу и сейчас пристроился охранником. Получает и приносит домой чуть больше, чем пенсия жены.

Поэтому они все время в режиме экономии. Поменьше мясного, побольше гарнира, фрукты-овощи – только сезонные, еда вся простая, без изысков. Хотя вкусненького хочется, что там говорить. И обидно, что Надя даже ягодкой никогда не угостит.

Юлия Ильинична попыталась поговорить с дочерью по-хорошему о том, что так вообще-то не делается. Принесли в дом что-то вкусное – надо хотя бы предложить остальным. Юлия Ильинична все время предлагает. Приготовит суп, бигус, рагу, котлет накрутит – и стучит в комнату к молодым: «Хотите?». Те, правда, отказываются. А с другой стороны, вполне логично, что отказываются. Зачем им материн «экономный» бигус, когда их стол ломится от деликатесов…

– Это некрасиво и по-жлобски! – объясняет Юлия Ильинична дочери, ужасаясь в душе, что человеку в почти тридцать лет, оказывается, нужно объяснять такие вещи. – Принесли – предложите всем, мы откажемся, скорее всего, ну или возьмем по паре ягод!

– Ты, может, и откажешься! – пожимает плечами Надежда. – А вот сынок ваш – точно нет. Ему только покажи, что есть что-то вкусное, он и без предложения тут же запустит обе руки! Только и смотрит, где что плохо лежит, и жрет все, что не приколочено. Мы уже свои продукты в холодильник не кладем, ты заметила? Покупаем на один раз. Из-за вашего Олежки! Да и Денис Дмитриевич недалеко от него ушел… А кормить двух этих особей нам сейчас не по карману!

С отчимом у Нади отношения прохладные. Родного отца она не помнит и не знает, но и Денис Дмитриевич папой ей не стал. С одной стороны, не обижал в детстве, это уже хорошо. С другой – демонстративно не замечал. Игнорировал, как пустое место. Все – только через мать. Сидят, например, за общим столом втроем, и он обращается к жене – скажи, мол, Наде, чтоб она хлеб передала. Ну почему не обратиться напрямую-то к ребенку? Отчим появился, когда Наде было восемь, до ершистого подростка было еще далеко, вполне можно было успеть подружиться. Но мужчине, видимо, чужой ребенок был просто не нужен…

С другой стороны, родной папа интересовался Надей еще меньше. Он просто ушел, и даже алименты платил время от времени и копеечные. А Денис Дмитриевич приносил домой зарплату и отдавал жене почти всю, за вычетом небольших сумм на сигареты и проезд. На эти деньги и Надю содержали.

Хотя ведь и мать всю жизнь работала, дома не сидела, и зарплату получала сравнимую с мужниной…

– Мне подруга говорит – обнаглела твоя дочь, ставь ее на место, пригрози, что черешню жрать пойдут на съем, раз такие богатые! – делится Юлия Ильинична. – Но, с другой стороны, Надя имеет право тут жить. Собственности у нее нет, но прописана она в этой квартире с рождения, еще мои родители были живы…

Дочь со своим мужем правда обнаглели, так не делается в семье?

А может, молодые в своем праве: вкусности они покупают на свои заработанные деньги и делиться не обязаны, тем более с чужими для Надежды людьми: отчимом и сводным братом?

Как вам ситуация? Что думаете?